МОРТИДОИДАЛЬГО ❖
❖~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~❖

[float=right][/float]
Характера условно спокойного. Нечто меж флегматиком и меланхоликом, даже и не скажешь сразу, в какую сторону перевес. В первую? Откуда тогда такой эскапизм и упорное самобичевание. Во вторую? Вспышки раздражения происходят куда как чаще, чем то положено.
Некоторая вспыльчивость присутствует, но она, как и остальные интенсивные переживания, запрятана глубоко внутри. Эмоции практически не находят выхода наружу, проявляясь в голосе и мимике весьма скупо. И даже более чем скупо - уловить, что борзой чувствует на данный момент, по интонациям или внешним показателям чертовски сложно. Вполне логично, что это привело к некоторой ущербности, неполноценности в проявлении эмоций. Забота? Весьма неловкая. Знаки внимания? До того неуклюжие, что о  них проще забыть вообще. Даже ровная радость выходит несколько нервной. В полной мере проявляются только расслабленное спокойствие, основной тон не особо изменчивого настроения Мортидо, и все оттенки злости и раздражения. И это естественно: несколько замкнутый, борзой не имеет возможности выплеснуть внутреннее психологическое напряжение иначе. В агрессии пропадает тот внутренний ограничитель, который не выпускает чувства наружу - доведенный до предела, Мор может, не держа себя в лапах, и смертельно оскорбить, и нарушить весь свод законов своры скопом, и напасть.
К слову, атакует борзой без предварительных ритуальных собачьих расшаркиваний: молча, остервенело, как только подвернется удобный момент. И видит возможность остановиться далеко не всегда - в запале может рвать и уже мёртвую добычу во время охоты, и уже сдавшегося на его милость пса, не ожидающего ничего серьёзного от ритуальной драки. Предохранитель "уже нельзя" работает с перебоями. Неотделим от Мортидо и охотничий инстинкт, который не делает различий меж лисой, зайцем, приблудной кошкой или же родственником по крови схожего размера. К небольшим псам как к дичи его тянет безудержно, особенно если те, на их беду, решают рвать когти от чрезмерно азартного до зверя борзого.
Горд, но гордость не выходит за рамки разумного. Будет отстаивать честь свою и своры, ежели она будет запятнана, но легко перейдет на чужую сторону, если сочтет, что родное гнездо перестало быть достойно его уважения. Логик. Привык мыслить холодно и рационально оценивать свои возможности и противника. Голодное время? Не погнушается раскопать чужой тайник с уже изрядно лежалой дичью или мышиную нору. Столкнулся нос к носу с матерым волком, заставшим его врасплох? Шкура дороже, если нет хорошего шанса на успех, то предпочтет воспользоваться преимуществом быстрых ног и оставить агрессора позади, спасшись бегством. Для Морта звучит смешно принцип "со щитом или на щите". Не всегда отвечает он колкостью на колкость, хоть и остер на язык: не видит смысла впустую словоблудствовать. В меру общителен, не особо привязчив, не умеет и не может навязывать своё общество. Априори вежлив, умеренно обходителен - куртуазничать будет вплоть до понимания того, что это не находит нужного отклика у собеседника.
Требователен к себе и к другим. К себе больше - готов распекать за любую малейшую неудачу, порой жалеет, что нельзя оттаскать себя самого за кудрявый загривок, чтоб наказать за особо раздражающие проступки. От состайников априори ждёт выполнения их обязанностей, идеального и беспрекословного подчинения альфе и прочим лицам, занимающим пост выше. Считает, что власти, пусть даже основанной на силовом принуждении, если она достойна того, чтобы ей служили, можно отдать бразды правления. В отношении своей должности и причитающихся прав и повинностей педантичен и аккуратен, не даёт повода для недовольства собой. Жажда власти отсутствует, есть только желание быть полезным, если это необходимо.
Самостоятелен, привык сам разбираться с собственными проблемами, не перекладывает ответственность на чужие плечи. В Морте нет стремления ко всеобщей справедливости, но он предпочитает честность перед собой и окружающими. Своим принципам следует неуклонно, если верит в их необходимость. Упрям, но не критически, вполне может изменить точку зрения, умеет прислушиваться к собеседнику даже в самом ожесточенном споре. Он мыслит, он всегда мыслит, анализирует, оценивает, подстраиваясь под то, что считает истиной на данный момент. Верен не только собственным понятиям о морали, но и немногочисленным близким лицам. Полностью соответствует своему прозвищу, идальго, родовитый, но бедный рыцарь в собачьей шкуре.
К волкам относится нейтрально. Кто-то из них заслуживает уважения, а кто-то достоин только того, чтобы затравить его в поле всей сворой. Впрочем, собак это тоже касается - в своей ненависти руководствуется только чужими словами и поступками, а не видовой принадлежностью.
Боится гула самолётов, насильственного ограничения свободы. Недолюбливает находиться в одиночестве.
❖~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~❖[float=left][/float]
Пёс крупный и яркий. Пожалуй, действительно крупный - несколько уступит в резвости более изящным и тонким борзым, но куда внушительней внешне, крепче и выносливей физически.  Мор сложен не рыхло, с оглядкой на породу можно назвать мощным: умеренно крупная кость, хорошо омускулен. Длинная плотная шея, глубокая, до локтей, грудная клетка, поджарое брюхо, сухие жилистые лапы. Высокий изгиб спины плавно опускается к крупу. Голова узкая, "щучья" - без заметного перехода от лба к морде, лишь с легкой горбинкой на переносице. Глаза светло-карие, в анфас заметна интересная особенность в виде лёгкого, присущего всем борзым косоглазия, которое заметно облегчает жизнь в поле. Мочка носа и губы пигментированы чёрным. Уши мягкие, подвижные - в состоянии нервного возбуждения становятся вертикально, в спокойном же закладываются назад, соприкасаясь концами за затылком.
Окрас чубаро-белый. Асимметричный - правый бок чёрно-бурый с рыжим проблеском полностью, левый же бел, всего с парой пятен. Тон шерсти на голове ближе к серому: от тёмного у затылка до нежно-пепельного на носу, у проточины.
Хозяйские дети в шутку величали пса "кроликом" за качество шерсти, причем вполне заслуженно. Мягкая, длинная. В плотном завитке сверху, от холки и по спине, волнистая на очесах, пышных "штанах", животе и подвесе на хвосте. Одет борзой хорошо, мех скрадывает и острые углы в своеобразной фигуре, и высокий живот, и тонкость лап, выглядит пёс более массивным и крупным, чем есть на деле. При отсутствии регулярного ухода со стороны человека, шерсть регулярно цепляет сор и выглядит несколько неряшливо.
Интересный факт - Мортидо не лает. Совсем, то не свойственно породе. Голос у пса довольно низкий, глухой, не слишком громкий.
Параметры:
Рост - 87 в холке.
Вес - близ 47.

❖~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~❖[float=right][/float]
Мортидо не запомнил раннее щенячество. Пусть и были в его помете другие щенки, пусть и было ему спокойно у тёплого материнского живота, в руках первых хозяев, но - из памяти оно давно стёрлось. Несмотря на то, следует начать с истоков.
Родился пес не в ближайших от сейчас заброшенного поселения землях - на другом континенте, от маститых родителей. Далёких от работы по зверю, которая у борзых в крови. Пожалуй, то заметно и по собачьим статям, плотная кость, длинная шерсть и куда более плавные углы коих более пристали шоу, нежели охотничьим псам. Щенков было шестеро, шестеро же разошлись по новым домам уже в двухмесячном возрасте  - Мор помнит до сих пор страх при долгом перелёте и жёсткие, никак не поддающиеся молочным зубам прутья клетки. И сейчас пса, уже матерого, тянет поджать хвост при шуме пролетающего над владениями своры самолёта, вызывает с трудом поддающуюся контролю ярость и любое ограничение движения.
Дом встретил щенка злыми детскими руками и излишне требовательными хозяевами, принявшими в семью не животное, а лишний подиум для его наград. Нет, борзой не знал плохой жизни, если подразумевать под ней недостаток в пище или свободе: выращивали его добротно, предоставив под шумные игры задний двор и пристально следя за тем, чтобы пёс развивался так, как приличествует его возрасту. Даже ребёнок, которого Мортидо ненавидел всеми фибрами щенячьей души, не причинял особых хлопот. Во всяком случае, после того, как он стал достаточно ловок, чтобы оставлять двуногого далеко позади при малейшей попытке распустить маленькие руки и причинить боль.
Собаке исполнился год. Увы и ах, в год Мортидо был похож разве что на гадкого утёнка, но никак не на борзую - худ, лопоух, излишне высок, с уродливым рельефом костей под короткой шерстью. Были ли разочарованы владельцы, приобретшие маленького уродца, у которого вряд ли выйдет выставочная карьера? О да. Подростка, которого и без того мало баловали вниманием, обращая его только по необходимости, забросили окончательно. Потерял интерес и ребёнок. Собака осталась предоставлена сама себе при живых хозяевах, обеспечивающих лишь кров и пищу - настоящая трагедия для ещё почти щенка, который остро жаждет игр и ласки. Неудивительно, что при подобном подходе Мор быстро разучился ждать от людей что-то, кроме безразличия и безоглядно, по-собачьи, доверять.
Через пару месяцев ненужный пёс был продан в полное распоряжение охотничьего хозяйства. А что с него, заморыша, было взять? Как оказалось, было. Среди стаи себе подобных, гончих и пары борзых, он вполне быстро обвыкся, с восторгом влился в неказистую, но непривычно прекрасную местную жизнь. И ещё через год, к двум с половиной, стал тем, что желали видеть бывшие хозяева - псом рослым, крепким, округлившимся до приличествующему взрослому кобелю состояния. Впрочем, оценивать экстерьер было уже некому. Здесь имелись другие критерии, по которым - увы! - Морт тоже не сумел подойти.
Притравку по зверю он прошёл без запинки, целенаправленно добычу задушив. Безрезультатно, но вполне неплохо показал себя Мортидо и в поле, уже на охоте настоящей: был оставлен немного позади более резвыми собратьями, но добросовестно летел за мелькающим впереди серым заячьим хвостом. На "неплохо" достижения и закончились: более крепкий, чем лёгкая и сухая пара борзых в его своре, Мор не умел, ну просто не мог проявить лучших качеств, чем они, хоть и выбивался из сил на угонках по зверю.  Надо отдать охотникам должное, избавляться от пса не стали. Исправно брали с собой на выезды, уделяли не меньшее внимание, чем остальным, но - результатов не ждали. Никаких. Зачем выпускать по дичи собаку, которая возьмёт её с меньшей вероятностью, чем другие?
     Так и скоротал бы борзой свой век там, на находящейся на городском отшибе базе охотничьего хозяйства, если бы не перевернувший всё случай. Драки в собачьей своре не были редкостью. Но - драки, не доходившие до серьёзных травм и не несшие за собой смерть одного из оппонентов, тот раз был первым. Морт, сцепившийся с гончей, не смог (или не захотел?) остановиться, повалив противника на бок и вцепившись в мягкую тонкую шкурку в основании горла. Душить пса оказалось даже приятней, чем лису - дольше, интересней и сложней. Расцепить сведенные судорогой челюсти оказалось трудно даже тогда, когда противник обмяк. И, пожалуй, это сошло бы с лап борзому, если бы не прочно засевшее в подкорке воспоминание о том, насколько упоителен был тот момент.
    Морт не трогал своих - он успел выследить и задрать с десяток хозяйских шавок, гулявших без привязи в ближайших окрестностях прежде, чем к охотникам пришли их возмущенные владельцы. Дать отпор они не могли, а если и могли, то настолько смехотворный, что вошедший в раж борзой его даже не замечал, да и преимущество скорости было на его стороне. Что может сделать пёс ростом ему по грудь, когда Мор налетал без предупреждения, сразу сбивая с лап и вцепляясь в "дичь" по месту, в шею?
Борзой прекрасно понимал, что ничего хорошего это повлечь не сможет, слишком гневными были людские тирады с изредка мелькавшей его кличкой. Снова клетка? Пожалуй, он не настолько привязан к дому, человеку и своре, чтобы оставаться здесь дальше. И когда владелец вышел на крыльцо с цепью в руках и позвал его, Мор направился в сторону противоположную - к полям и лесу. Он знал, что такое сидеть на привязи, и прекрасно осознавал, что вольная жизнь хоть и не в пример сложней, но ему по плечу.
Мортидо шёл пятый год. Только разгоралась эпидемия.
Роль одиночки была борзому в тягость. С пищей не возникало особых проблем: редкая неделя проходила без пары съеденных зайцев, пёс научился мышковать, тихо душить в пригороде чужую птицу, не гнушался брать еду из людских рук или людского же мусора (ей-богу, какая может быть гордость, когда живот пуст?), ежели приходилось туго. Но общества себе подобных не хватало, со временем всё более и более остро. На роль компании не годились бродячие городские шавки, видевшие в Мортидо только конкурента, а он истосковался по возможности иметь рядом хоть кого-то близкого. Всё же собака стайный зверь.
К Своре Убийц он примкнул фактически случайно - засёк чужие метки, но не посчитал нужным их принимать к сведению, посчитав, что проскочит эти места быстро и без особых проблем на свой курчавый круп. Невезение, нос к носу столкнулся с патрульным, который без лишних слов атаковал того, кто столь беспардонно нарушил границы своры. Однако ж, верткий и не менее зубастый, борзой оказался соперником серьезней, нежели можно было предположить. Порядком намяв друг другу бока и не видя очевидного перевеса ни одной из сторон, псы уже с большей охотой прибегли к помощи дипломатии. Мор был под добровольным конвоем доставлен в лагерь, а немногим позже и принят в ряды своры. Членом группы, отвечавшей за защиту от чужих лап родных земель. Ещё полугодом позже - повышен до приближенного, управляющего тем же составом.
Так и проходят дни.