На дворе стоит весьма неплохая погодка для того, чтобы прогуляться. Вот с утра пораньше и началась эта прогулка. Чтобы быть полностью свободным от дел, сначала пришлось поймать пару сочных белок и отнести их в лагерь. Почти все собаки уже пробудились и ныне занимались своими делами, поэтому лагерь был похож на гудящий улей.  Быть одной из этих пчел не хотелось, шум только утомлял, и поэтому тихий уход в лес оказался лучшим выходом, как, впрочем, и всегда. Но чуть позже выяснилось, что ходи, не ходи по лесу – везде какое-то грязное месиво, еще не успевшее засохнуть под мягкими лучами солнца. Лапы были измараны в край, поэтому нужно было сполоснуть их в ближайшей речке. Завершив эту крайне неприятную процедуру и до сих пор содрогаясь, вспоминая жгучий холод, лес вынудил уйти из него. Потому-то сейчас и приходилось стоять у самого города, настороженно оглядывая покосившиеся здания. Как же давно последний раз доводилось ходить по здешним улочкам... Да и то без особой радости. Но ныне разум захватывает некая ностальгия, принуждающая переступить-таки через невидимую черту, уводя все дальше по запутанным улочкам.

В городе оказывается на удивление суше, чем в лесу, хоть все равно тут и там встречались лужи. Однако просто обходить их было куда удобнее, чем шлепать по сплошной каше. Остановившись у одной лужи, заглянуть в нее, наблюдая за своим отражением. Оно покорно копирует действия оригинала, даже не пытаясь бунтовать. И внешность одна и та же, уже приевшаяся – вот бы в этот раз увидеть что-нибудь новенькое. Но ничего такого, увы, не суждено – все те же два уха, свисающие по бокам головы, карие глаза, выражающие одновременно все и ничего, бородка, многим кажущаяся забавной... Вздохнув, наступить лапой прямо на морду отражения и пойти дальше. Вода еще долго будет волноваться, а когда круги окончательно исчезнут, в луже не останется ничего, кроме серого неба. Идти вперед, изредка сворачивая куда-нибудь, оглядываясь по сторонам. С каждым поворотом в памяти всплывают моменты, ранее покоившиеся где-то глубоко, далеко. Он помнит это место еще таким, каким оно было при жизни – город-муравейник, суетливый, но по-своему успокаивающий. Когда-то давно было принято решение остаться именно здесь. Кочевая жизнь особо не разочаровывало, но по каким-то причинам не хотелось уходить с этого места, постоянное чувство того, что с уходом потеряется что-то невосполнимое, удержало. С одной стороны, зря – ведь в одночасье потерять «дом» было очень больно, и оторвался очередной небольшой кусочек души. С другой стороны, если бы пришлось уйти куда-то еще, то не было бы встречено всех тех, кто сейчас весьма дорог. Интересно, оживет ли когда-нибудь в будущем этот городок? Но хоть мысли об этом и должны радовать, сейчас они почему-то пугают, а внутри рождается странное чувство.

Остановиться и поднять голову, оглянуться. Боковое зрение ловит какой-то силуэт, но в следующую секунду он исчезает. Обман зрения, а может быть, кто-то тоже решил освежить давние воспоминания? Снова повернуться и продолжить свой путь, на этот раз замедлив шаг и отведя уши назад.

А все же тот загадочный силуэт, мелькнувший в тени, не преминул появиться через некоторое время. Проходит от силы минута, и начинает уже казаться, что это и правда просто обман зрения. Таинственное видение... Хм. Но видение решает поразвлечься со случайно встреченным прохожим. Подойти к концу одного из домов, но тут из-за угла следующего здания выскакивает некий зверь, остановившись на середине дороги и повернув морду. Резко прекратить движение, прищуриться, исподлобья глядя на незнакомца. Им оказывается... Впрочем, это ни в коем случае не самец, а очень даже самка. Волчица. Неоднозначный окрас ее шкуры варьируется от бурого до рыжего, и довершает образ аккуратная черная маска. Она не так низка – пожалуй, будет прямо наравне; не слишком аккуратна или женственна; но вместе с тем оставляет почему-то довольно приятный осадок. Запах, доносящийся от нее, прямо говорит, что она из стаи Летящих Стрелой, что подтверждает все догадки.

– Если я помешала Вам... – начинает говорить она, вильнув хвостом. Почему-то ее голос кажется фальшивым, приторно-сладким, совсем не соответствуя ее внешности. Еще раз задумчиво оглядеть ее, отметив, что черты незнакомки ускользают из памяти. Если не смотреть на нее, не подмечать деталей, то в голове никак не составить целостный портрет самки. Она выглядит кем угодно – скользкая, как змея, прекрасная актриса – но только не самой собой. Слегка сдвинуть брови, словно блокируя свое сознание, не позволяя ее сладким речам проникнуть глубже. Не очень-то вежливое приветствие – сразу при встрече замкнуться, выпустить иглы, не подпуская к себе, но что-то внутри подсказывало, что лучше не доверять волчице. – Я могу остаться с вами? Думаю, нашему отдыху не помешает лишняя не вражеская беседа, – ее предложение кажется весьма заманчивым, ведь, несмотря на ее отталкивающее поведение, хочется поговорить с новой знакомой. Пожалуй, именно это тревожное чувство того, что что-то не так, и подталкивает к тому, чтобы узнать о Летящей побольше. Почему ее приветливость кажется ненастоящей, настораживающей? Она же из нейтральной стаи, и это логично, что ее отношение будет положительным.

– Не помешает, – чуть глухо дать собеседнице ответ, направляясь ближе к ней. Довольно почтительное расстояние сократилось вдвое, и вот уже она совсем рядом. Осторожно обойти ее сбоку и сделать еще пару шагов вперед, оказавшись ровно на корпус впереди волчицы. Повернуть голову к ней, одними лишь глазами приглашая пойти дальше вместе. – А что для вас этот город? – возможно, слишком неожиданный вопрос может застать ее врасплох, но это-то больше всего и любопытно. Его можно интерпретировать по-разному – воспринять его в прямом смысле или увидеть скрытую подоплеку, и тогда уж вопрос раскинется в тысячах возможных вариаций. Как пример – «что привело вас сюда?». Небольшой эксперимент, который покажет, сумеет ли выкрутиться из сложившейся ситуации безымянная, покажет, действительно ли она не та, за кого себя выдает? Но постепенно инстинкты, предрассудки отключаются, и в игру вступает разум. Он быстро одергивает Рихтера – не глупо ли подозревать в первом встречном двуликого подлеца? Неужели это не может быть просто добродушная волчица? А ты, друг мой, все никак не можешь привыкнуть к расположению других. Пора бы уже перестать прятаться в себе каждый раз, как только тебе улыбнутся... Но где-то глубоко внутри все равно бьется одна мысль: не доверяй.

Неспешно идти вперед по узкой улочке, изредка обходя лужи или косясь на волчицу, которая идет рядом. Дома напирают с обеих сторон, угрюмое низкое небо давит сверху, но все же ощущения тесноты, загнанности в клетку так и не появляется. Скорее, странное чувство того, что это все знакомо донельзя, испытывалось не раз, что, в общем-то, чистая правда. Ведь до леса последний раз приходилось жить именно в этом городе, и довольно долгое время. Не хочется, впрочем, мысленно возвращаться к тому, как здесь все было, потому что эта ностальгия в большинстве своем больно ранит. И вроде как блокировка определенных моментов в памяти дается вполне успешно, и ныне фрагменты из прошлого вспоминаются лишь при сильном эмоциональном потрясении, например, при каком-то образе, что мигом напоминает о чем-то своем, но... Покачать головой, оглядываясь вокруг. Как ни хочется забыть жизнь в поселении, придется признать, что она-то получается куда роднее, чем в лесу. И среди деревьев, под открытым небом порой приходится задыхаться, как никогда остро испытывать нечто, похожее на приступ агорафобии.

Постараться прогнать неприятные ощущения, переключившись на собеседницу, чинно вышагивающую рядом. Задумчиво посмотреть на нее, раздумывая, что она может думать об этом месте. Но, наверное, ничего особенного – она ведь волчица, всей своей натурой принадлежащая природе, она наверняка может только и презирать подобные людские постройки. Впрочем, зачем-то же она сюда пришла. Быть может, оказалась здесь случайно, погруженная в думы, и сама не заметившая, как вышла в город. И на пути ей встретился некто, благодаря кому самка решила развеяться и просто поболтать, будучи, видимо, персоной коммуникабельной. Именно такие особы кажутся всегда довольно странными с их способностью забалтывать кого угодно независимо от того, что этот самый кто угодно делает или думает. Вот, например, даже сейчас, увидев того, кто явно пребывает в настроении не самом радужном, Летящая Стрелой решила его побеспокоить, войти в контакт. Впрочем, не стоит ее за это судить, ведь в ответ было дано лишь разрешение на разговор. Но когда-нибудь, стараясь завести побольше друзей, она явно проколется на этом, пусть, вероятно, и нескоро.

– Я бываю здесь редко, – подтверждает ранние догадки бурая. Ей в принципе нечего делать на бывшей территории людей и их собак, ну, разве что, только из праздного интереса. Но у нее свои заскоки, свои проблемы, и разнюхивание прошлого точно не входит в них. – Не могу сказать, что этот город для меня что-то значил. Скорее всего, он для меня – пустынное место, – и как отличаются друг от друга представления разных зверей об этой земле. Для одной она скучна, заброшена, пустынна, а для другого – целая кладезь воспоминаний различного рода. Интересно, изумлена была бы безымянная, если хотя бы на секунду ощутила на своей шкуре все то, что сейчас разыгрывается в чужой душе? Однако волчица совсем другая, она не поймет этого, пусть и постарается, сие так и останется непостижимым. Очевидно, это будет чем-то удивительным, но не более того.

– Зачем вы здесь? – задать очередной вопрос, переведя взгляд на каменистую дорогу, вьющуюся под лапами. Если уж собеседница хотелось уединения, зачем она завела разговор с абсолютно незнакомой собакой? Забавно, если по привычке, если она как раз из тех, что не могут и пяти минут прожить без того, чтобы почесать с кем-нибудь языком. Впрочем, это описывает скорее тех, кто помоложе, а эта волчица и остепенилась уже. Как бы то ни было, этот разговор пока что будет носить определение подчеркнуто вежливого перебрасывания слов между новыми знакомыми. Заходить дальше одновременно хочется и не хочется, но если это и случится, то нужно будет мастерски уходить от вопросов про себя самого.

Волчица начинает испытывать острую неприязнь к диалогу. Это чувствуется, читается в ней. Что с одной стороны неудивительно, а с другой весьма странно. Возможно, заводя эту беседу, она рассчитывала взять на себя инициативу задавать вопросы, а вместо этого оказалась завалена какими-то ненормальными репликами, уводящими от сути. Однако если бы самка хотела, то давно бы уже успела вставить свой собственный вопрос, но, видимо, пожелала и дальше казаться вежливой. На самом деле, впрочем, наступление вызвано скорее желанием защититься, чем вывести собеседницу на чистую воду и понять, правдивы ли все предположения. А, как известно, лучшая защита – это нападение, и не было придумано ничего лучше, кроме как устраивать своеобразный допрос. Как бы то ни было, он весьма малоэффективен, потому как незнакомка наверняка привыкла вертеться ужом на сковородке и никогда ни словом, ни делом себя не выдаст. Для интереса, конечно, можно позволить ей самой управлять разговором и посмотреть, куда это приведет их обоих.

– Рутина, – едва заметно усмехается Летящая Стрелой, давая ответ. – В лагере не осталось работы, и я могла позволить себе пройтись. Не думала заранее, куда отправлюсь, и все же пришла сюда, – и волей случайности ее занесло именно сюда, где загадочный незнакомец, не привыкший к излишней дружелюбности, выпустил шипы. Кто знает, может быть, это и к лучшему, а может быть, и наоборот, очень глупо. Разум упорно молчит, не желая выстраивать какие-нибудь логические цепочки или выводы, и привычно положиться на него нельзя. Вовсю играют инстинкты, но зверем обычно принято себя чувствовать только тогда, когда это действительно нужно. При разговоре все же нужно действовать рационально. Ну, а в судьбу особенно не приходится верить, скорее, только в себя, свои решения и поступки, а затем смотреть, куда выносит тебя бурный поток жизни. На все только один шанс, отмотать назад нельзя. И считать эту неожиданную встречу запланированной заранее... Но, раз уж так вышло, стоит запомнить все, что происходит между стен города; когда-нибудь в будущем все это пригодится.

– А вы, вероятно, что-то хотели спросить? – вежливо уступить бурой волчице право бесстрастного опросчика.  Любопытство того, что она может предложить, ведет и управляет словами, невольно слетающими с языка. Велика, конечно, возможность того, что собеседница напрочь откажется от продолжения и растворится в дали. Она уже понимает, что не сможет одурачить нового знакомого, а потому нет никакого дальнейшего резона пытаться не потерять нити разговора, постоянно ускользающие.