Солнце медленно, нехотя скрывалось за горизонтом, даря этому лесу свои последние на сегодня лучи. Впрочем, сегодня еще был более-менее теплый день, что само по себе довольно странно для середины осени. Но и эта благодать постепенно уходила, сменяясь пробирающим до костей ветерком. Голые деревья покачивали своими ветками, отбрасывая на землю причудливые длинные тени. Сумерки сгущались, заставляя потенциальную добычу прятаться по углам, а птиц затихать. Именно такой лес всегда был прекраснее всего - молчаливый. загадочный, темный и таящий в себе множество тайн. Поэтому наибольшая активность отдельных субъектов приходилась именно на это время.

Лапы тихо ступали по земле, чуть вороша плотный разноцветный ковер из разноцветных опавших листьев. Легкое шуршание было приятной музыкой, и под такой аккомпанемент движение в никуда продолжалось. Продвигаясь вперед, смотреть в основном себе под лапы, иногда поглядывая по сторонам. Пейзаж, в принципе, оставался одним и тем же - везде деревья, распрощавшиеся с одежкой, царапающие ветками сереющий небосклон. Впрочем, такая однообразность продлилась недолго, ведь через пару минут деревья постепенно стали расступаться, открывая взору забредшего путника небольшое озерцо. Да что там озерцо - так, лужа какая-то. Неспокойная водная гладь постоянно шла кругами от малейшего воздушного потока. Не спеша, приблизиться к воде и сделать пару остужающих глотков. Ледяная жидкость течет внутри, заставляя все тело содрогнуться. Тем не менее, жажда утолена и можно дальше разглядывать поляну. Хотя в этом нет никакого смысла, здесь пусто и тихо, как, впрочем, и должно быть. Еще раз убедившись в гордом одиночестве, подойти к ближайшему дереву и улечься под ним. Выдохнуть небольшое облачко пара, которое медленно растворилось в воздухе без единого следа. Почему-то это навеяло невероятное уныние.

В такие моменты уныние обычно быстро сменялось спокойствием и блужданием в своих собственных мыслях и мечтах. Иногда на ум приходили действительно странные и нереальные образы, пусть и желанные. И отчаянно хотелось с кем-нибудь банально поговорить по душам. Поделиться чем-то, что давно невыносимым грузом лежит на душе, поднять настроение, впервые за много времени почувствовать себя хорошо. Но такого приятеля все не находилось, а выливать все на случайного и мало знакомого пса или тем более волка не было, разумеется, никакого желания. Поэтому оставалось лишь горько вздохнуть и снова стать собеседником самому себе, ведя разговоры... Ну, этим вечером они будут, например, об отношениях с другими. Пора бы уже изменить хоть что-нибудь. Стать более общительным, сломать лед, попытаться, скажем, с ним завести разговор, а вот ей улыбнуться. Думать об этом, конечно, легко, тем более сейчас, но вот на деле все как-то сразу обламывается. Поставленные задачи забываются или откладываются на потом и так далее.

Пожалуй, сейчас и правда нужен был хоть кто-нибудь. Пусть враг, пусть свой, потому что тишина перестала быть желанной. Почему-то теперь она лишь давит на уши и сводит с ума. Очень хочется ее нарушить, но дискутировать с собой вслух даже в одиночестве странно. Хочется пнуть огромную кучу листьев, чтобы они разлетелись по всей поляне, с разбегу прыгнуть в озеро, вгрызться в какую-нибудь палку, чтобы избавить себя от шума в ушах. Сердце бешено колотится, лапы подрагивают, но... Ничего более. Тряхнуть головой, невидящим взглядом смотря в пространство, в невидимую точку. Зажмуриться, чтобы перед глазами поплыли разноцветные круги. Вроде отпустили. Небольшие приступы безумия от недостатка нормального общения. Затворничество никогда ни к чему хорошему не приводит.

Все еще пребывая в неопределенном состоянии, нахмуриться, словно бы посмотрев на себя со стороны. Постепенно сердце успокаивается, дыхание выравнивается, а способность мыслить адекватно снова тут как тут. Не хватало еще умом тронуться. Самоконтроль еще пока помогает держать себя в рамках приличия, но надо бы уже не ограничиваться только им. Облизнуть нос, сухой и горячий, покачать головой, коря себя - мол, совсем уж распустился здесь. Но жизнь коварна. Именно тогда, когда пришло осознание всех происходящих метаморфоз, тогда, когда начали посещать мысли о том, что пора бы уже устроить свою жизнь (это все еще не поздно, ведь правда?), всему этому помешали.

Резкий, неожиданный громкий шелест листьев позади. Отвести уши назад, постараться принюхаться, но тщетно. Ветерок тянет совсем не в ту сторону. Обернуться, чтобы лицезреть перед собой обычного волка. Однако весь его вид говорил о том, что обычным он себя считать ни за что не даст. Еще один задиристый молодняк? Подняв бровь, пристально оглядеть силуэт. Да нет, не такой уж и молодняк - немногим младше, на год или полгода. Несмотря на это, вся его поза говорит, что он тут весь из себя царь. Чуть улыбнувшись, вздохнуть и качнуть головой. Сейчас будет язвить и самоутверждаться.

- Эй, старик, не слишком ли далеко тебя занесло в леса? Я бы на твоем месте не относился столь безалаберно к своему хвосту, а то вдруг кто оттяпает, - чего и следовало ожидать. Кстати, забавное замечание вкупе с купированным хвостом. О, нет, вот и поправочка. - Ах, вот незадача - опоздал я со своими предостережениями. Ну что ж, и такое бывает.

Незнакомец важной походкой шествует к озеру, изо всех сил стараясь сохранить горделивую осанку. Спокойно, даже чуть удивленно смотреть на его выкрутасы, провожая глазами до озера. Первый признак слепоты из-за самолюбия - оставлять спину открытой. Сейчас будь на этом месте кто другой - ни секунды замедления, рывок вперед и крепкие челюсти сжимаются сзади на шее. Очень неосмотрительно, особенно если припомнить недавнее замечание волка по поводу хвоста. Попив же воды, он с интересом оборачивается, ожидая ответной реплики. С такого ракурса предоставляется хороший шанс осмотреть чужака. Ничем особо не выделяющийся в окрасе, в остальном же он был довольно приметен. Вдвое крупнее, мускулистый, с холодными бледно-желтыми глазами. Резкий запах Кровавого следа щекочет ноздри. Что ж, в этом не стоило сомневаться ни секунды. Там все такие красавцы, как на подбор - запоминающиеся своей непомерной дерзостью.

- Каждый горазд в чужом глазу увидеть соринку, но в своем же он порой не замечает и бревна, - сухо одернуть собеседника, чуть наклонив голову. - Коли я был бы с натурой, схоже твоей, так ты бы сейчас уже с головой распрощался. Слишком уж это опрометчиво - поворачиваться спиной к потенциальному врагу.

Нехотя подняться на лапы, выгнув спину, потянувшись. Пожалуй, можно было бы даже произвести впечатление, если бы не довольно жалкий вид по сравнению с сим волком. Подколки по этому поводу уже все были выучены наизусть и даже зевнуть тянуло от их однообразия. А чем других унижать, лучше бы понять, что пришла уже пора остепениться. Бессмысленные плевки ядом уже научились контролировать. Но надо признать, что один плевок был весьма оригинален. Старик? Да уж, такое приходится слышать впервые. Бурую шерсть еще нигде не тронула седина, да и называть дедом того, кто будет постарше на плевый срок - это словно обозвать себя. Поаккуратнее надо быть со своим языком.

Сделать пару шагов вперед, развернуть корпус, чтобы, если что, было удобнее парировать атаки незнакомца. Пусть он не выглядит маньяком-убийцей, а даже скорее наоборот, весьма прилично, но давняя привычка дает о себе знать. Самому, однако, выражать агрессию не пристало - да и какой смысл, если ее и вовсе нет? Максимально расслабиться, давая понять, что не в настроении для того, чтобы гавкаться.

Мимолетное предположение того, что волк проигнорирует брошенную реплику, развеялось в пух и прах. Прищуриться, глядя на то, как медленно поворачивается собеседник, на чьей морде сияет улыбка до ушей. Казалось, что он прямо-таки предсказал этот ответ и все идет по плану, остается лишь вставлять заранее подготовленные фразы.

- Ты всерьез думаешь, что, жди от тебя опасности, я бы тут время на болтовню тратил? И что бы ты сделал, напав? - с этой фразой чужак приближается, начиная ходить вокруг. Встретить своими суровыми янтарными глазами его насмешливые соломенные очи. Переступать на месте так, чтобы контролировать все движения незнакомца и не позволить ему оказаться за спиной. - Знаешь, как говаривал мой старик? Не буди лихо, пока оно тихо. А на твоем месте я бы и не стал пытаться. Слишком опасно, не находишь? - волк на мгновение остановился, но затем возобновил движение. Недовольно дернуть ухом, отступив назад. Здесь стоит вовсе не елка, и нечего водить вокруг нее хоровод.

Ходит, крадется, всеми своими поступками провоцирует на потасовку. Неужели он правда думает, что можно взять и просто так вцепиться в глотку тому, с кем еле знаком? Смерти можно желать только если у тебя с неким субъектом давние личные счеты. Желание уничтожить всех собак только за то, что они не волки? Бессмысленно. Вскинуть брови, наблюдая за волком, у которого словно ключ в спине. Повернули пару раз - и он все ходит и ходит по кругу, пока ключ не вернется в изначальное состояние. А завести его может любой раздражитель окружающего мира. В данном случае никому не мешающая бродяга.

- По обложке не судят, - выдать очередную мудрость, склонив голову набок, отчего выражение морды приобретает какое-то хитрое и даже лукавое выражение. Скрывает всю сущность, что находится под ним. Словно как доказательство к словам. - Нахожу. Безрассудно кидаться на такого, как ты, может только безумец или тот, что схож с тобою габаритами и силой. Я мог бы победить тебя лишь уловками и жульничеством, но это точно не то, как я действую, - и суть этих слов все равно пролетит мимо гордеца, разбившись о чересчур высокую планку его чувства собственной важности. Скорее всего, единственное, что он услышит здесь - "я признаю, что ты во всем лучше меня". А жаль.

Но поступая так же непредсказуемо, как и раньше, волк останавливается, как вкопанный, где-то сбоку. Наконец-то, а то голова уже начинала помаленьку кружиться. Что было еще более странным, практически весь запах агрессии потихоньку улетучиваются, оставляя после себя лишь немного отдающую горчинкой заинтересованность. И тут оппонент садится, чем вызывает еще большую заинтригованность к себе как к личности.

- Тебя как звать-то хоть? - интересуется он наигранно-равнодушным тоном. Усмехнуться, с жадностью поглощая каждое его движение и слово. Сначала он показался типичным и без изюминки, но сии поступки заставили взглянуть на него по-новому, уже с интересом психолога. За много лет научившись разбираться в остальных, кажется, больше нет никого, о ком через пару минут наблюдения нельзя выдать сухую и скучную статистику. Но жизнь преподносит все новые и новые сюрпризы.

Повторив за серым, неспешно присесть на некотором отдалении от него, вперившись взглядом. Вполне возможно, что это просто очередная уловка - вот в следующую секунду он сорвется с места, взовьется в воздух и повалит на спину, вгрызаясь в открытые участки тела. Напрягшись, еще раз облизнувшись в предвкушении. Неожиданно подвернувшийся под лапу волк обещал быть необычным пятном в памяти.

- Рихтер, - назваться, произнося свое имя, как всегда нравится. Рычащие, резкие "р" в начале и конце. Обычно сразу отсеивало нежелательных собеседников и запоминалось надолго. Раньше называть свое имя считалось чем-то запретным и на это действо было наложено табу. По имени легко можно вычислить с определенными намерениями. Но с годами представляться становилось все охотнее и веселее, вычисляли, разумеется, не раз, но всегда уходили неудовлетворенными. Выяснить, кто здесь главный и потрепать за холку так и не удавалось. И решалось все не в их пользу.

Кажется, настрой волка полностью сменился к лучшему. Более не последовало ни одной издевки, на которые собеседник был так щедр в самые первые моменты их встречи. Все-таки поистине удивительны такие персоны - сейчас они рвут и мечут, а в следующую секунду сидят и спокойно вылизывают лапу. Куда более яркие персоны по сравнению с некоторыми равнодушными занудами.

- Ну что ж, а меня можешь называть Веном, - представляется волк в свою очередь. Интересное имя, оригинальное и легко запоминающееся. Повторить его мысленно, находя его очень даже подходящим для нового знакомого. Ну, скорее, по сочетанию звуков, потому как истинное значение имени еще остается загадкой. Но не дав времени составить первое впечатление, Веном идет в словесную атаку, выливая водопад вопросов. - А тебе одному в лесу не стремно? Честное слово, я будь я псом, то тут же послал бы ко всем чертям затею пойти в лес - "рассадник" тех, кто тебя ненавидит. Я и сам-то, живя здесь, не встречал, кажется, тех, кто к вам, ты уж извини, терпим, а вас, собак, все манит сюда, как на свежее мясо. Что вообще заставило вас свалить подальше от людей? - внимать вопросом с легкой, едва заметной и почти не читающейся гримасой неудовольствия на морде. Все-таки в силу своей природной немногословности сложно переливать из пустого в порожнее, повествуя в подробностях о своей тяжелой жизни. Но ничего не поделаешь - отвечать все равно придется. А для того, чтобы как можно понятнее дать ответ, нужно прочувствовать вопросы.

Глубоко вздохнуть, внимательно изучая свою правую лапу затуманенным взглядом. Что заставило убраться, значит? Память услужливо подкидывает неприятные картины. Бешеные псы с пеной на губах без единого проблеска разума в черных глазах. Обезображенные трупы сородичей, раскиданные по городу тут и там. Постоянный страх быть покусанным, обжимание по подворотням, тщательное избегание других собак. Город, прежде активно принимающий меры против заболевания, распространявшегося со скоростью света, сдался. Превратился в пустыню. Пошел легким путем. В нем более не осталось ни одного человека. Какое-то время побирательство по заброшенным магазинам, лавкам и помойкам давало свои плоды, но все хорошее рано или поздно заканчивается. Жизнь без людей сначала казалась мечтой, но потом начались проблемы. Еда начала заканчиваться, а раны, полученные в драке за очередной загнивающий кусок, что мог бы поддержать существование на жалкие несколько часов, не успевали заживать. Тем более люди хоть и постарались на славу, отстреливая зараженных или вывозя их в лес, но всех не перевели. Вернулся страх быть покусанным, и пришлось бежать сломя голову, спасаться бегством, поджав хвост. Ближайшим местом, куда можно было перекочевать, не умерев по пути с голоду, был лес. Там и нашли спасение все бродяги, что тоже предпочли уходить. На первых порах приходилось нелегко, искусство охоты давалось не сразу, давление со стороны волков порой казалось невыносимым, но в какой-то момент все вдруг прекратилось. Волки смирились с тем, что по соседству теперь будут жить их потомки (ну, как смирились - скорее привыкли), а охота перестала быть самым тяжелым занятием в жизни. Все шло в гору, но в конце концов стайный инстинкт и сложность выживания в лесу одному брали свое, пришлось вступить в стаю. Но даже будучи в коллективе, возможность оставаться более-менее независимым все еще маячила перед глазами. Наловив достаточно еды для своры, можно было надолго пропадать в лесу, ходя ранее неизведанными тропами...

Но пауза все затягивается, с каждой секундой становясь все более неловкой. Спохватиться, перевести взгляд на терпеливо выжидающего Венома. Подобрать нужные слова, тщательно все отфильтровав. Все-таки способность расписывать все в деталях дана не каждому. - В городе вспыхнула эпидемия бешенства. Все больше и больше собак заражались от других, заражая, в свою очередь, людей. Это было сложное время - постоянно приходилось прятаться, чтобы не попасться на глаза очередному человеку с пистолетом или больному псу. Когда люди съехали из города, отсутствие пропитания погнало всех в лес. Некоторые предпочли, перекантовавшись здесь, продолжить путешествие, но большинство, включая меня, осталось здесь. Что насчет страха... Словесные нападки не значат абсолютно ничего. Тех, кто хочет помериться силами, меньше. Но они в основном задиристый молодняк, что ничего не смыслит в основах боев. Их легко уложить на лопатки, - многозначительно поставив точку, как бы подчеркнув, что на этом вся история заканчивается. - Но у меня тоже есть один вопрос. Сложно ли находиться, грубо говоря, в эпицентре сражения, воюя как и с собаками, так и с стаей сородичей?

Рассказ же Венома немногим отличается от представлений, полученных при долгом наблюдении со стороны за войнами, бушующими в лесу. Волк, изредка усмехаясь своим словам, ведает свое мнение в целом о противоборствующих группировках, какое, в общем-то, весьма независимо и рационально, что похвально. Слегка кивнуть головой на описании своры Убийц. Легкая улыбка мелькает на морде. Личное же отношение к сей банде не было столь радикальным и резким, но тоже не отличалось особой положительностью. Все-таки поведение ее со стороны зачастую выглядит смехотворно. Представьте себе группу воришек, вломившихся в чужой дом и начинающих качать права, активно объедая новых соседей. Только здесь, в лесу, никакой возможности вызвать полицию, а потому приходится обходиться своими силами. Наглое поведение собак вызывает вполне себе объяснимую реакцию со стороны волков.

Хотя порой, глядя на эти склоки, все же хочется приставить лапу к морде.

Но сей ответ на вопрос подходит к концу, и тут уж, разумеется, не обойтись без встречного вопроса. Но этот обмен сведениями в общем и целом очень даже важен, поскольку позволяет узнать то, о чем давно уже хотел спросить, да все не подворачивалось нормальной жизненной ситуации. Все-таки как можно поболтать по душам с врагом, который то и дело норовит вцепиться тебе в глотку, расценивая любые расспросы как шпионаж... А уж разговоры с сородичем на такие темы и подавно под строгим табу. Что интересоваться этими комками шерсти - их на месте убивать надо.

- Рихтер, скажи, - собеседник начинает свой вопрос с обращения. Чуть вздрогнуть. Все-таки как-то непривычно слышать свое имя, вылетающее из чужих уст. По имени всегда обращались редко, стараясь обойти чужую кличку стороной. Дошло до того, что собственное имя стало казаться каким-то чужим, незнакомым, совсем не родным... - А скучаешь ли ты по прошлой жизни? По своему человеку? - нельзя сказать, что этот вопрос был вовсе неожиданным, скорее тем, о котором можно подумать в последний момент. Хотя, в принципе, неудивительно, что от рождения дикий волк будет интересоваться, как можно жить в вечной зависимости от кого-то, кто так часто жесток и несправедлив по отношению к тебе.

О, эти домашние собачки, выше всего ставящие в своих личных качествах верность до гроба! Знали ли они, что  для большинства их хозяев это, наоборот, самое последнее чувство? Чем и доказали это, безжалостно вышвырнув своих "лучших друзей" на улицу. Сколько пришлось перевидать собак, безнадежно смотрящих в окна некогда своего любимого дома. Они так и погибали, около родного подъезда, потому что не знали другой жизни, кроме как под крылом человека.

- У меня, в общем-то, никогда и не было прошлой жизни, - вскинуть брови, взглянув Веному в глаза. - Я никогда особо не стремился жить с человеком, а потому сбежал от него в первый же месяц. Надо сказать, позже в мыслях я не раз обращался к тому моменту. Долго обдумывал, правильно ли поступил, иногда хотел вернуться, но потом на ум всегда приходило это равнодушие в его глазах. Наверное, он и искать меня не пытался, а просто завел нового охранника. Так что я никогда и не знавал этой горячей привязанности, коей зачастую обладают другие собаки. Я скорее независим и сам себе хозяин. А то и другим - как и человек, снабжаю своих в какой-то мере подопечных едой. Я же охотник, - усмехнувшись, возвести очи к небу. - Люди, заводя собак, на первых порах предоставляют им все, что нужно для жизни и даже больше. Собаки отвыкают от самостоятельности, принимают тот факт, что их владелец все делает для них, но понимают, что не будь его, ничего бы такого не было. А потому боготворят его. Доводилось и мне встречать таких фанатиков, - весело хмыкнуть, вспоминая их полные искреннего непонимания и негодования глаза. - Мол, нелюбовь к людям - истинное преступление против собачьих принципов, зачем ты сбежал, ты обязан возвратиться к тому, кто столько сил на тебя потратил, неблагодарная ты шавка... А потом хозяева дергали за поводок, затягивая удавку на их шее, и насильно волокли за собою. Поистине забавное было зрелище.

Вау, а оказывается, если найти общую тему для разговора, которая интересна обоим собеседникам, и правда можно выдавить из себя количество слов, которое и за год никогда не произнести. Просто удивительно, как такая персона, как немногословность, сдаваясь под напором прихлестывающих мыслей, уступает место болтливости. Даже удивительно вот так беззаботно чесать языком с волком, который минут пятнадцать назад мог бы и попытаться оттрепать за холку. Что ни день в этом лесу, так находка. Ну а теперь, по только что зародившейся традиции, какой-нибудь вопросик. Вот только какой? А хотя...

- Кстати говоря, раз уж мы обмолвились словом обо внешней политике стай, будучи вожаком, постарался ли бы ты что-то изменить в текущей обстановке в лесу? - вот уж идут завороты, так завороты. Не каждый исхитрится из себя такое выдавить. Но посмотрим на ответ.