Апрель. Весна. Солнце встает высоко, а садится поздно и низко. Уже и не вспомнишь, когда такое началось. Когда зима прошла? Когда растаял последний снег? Когда прилетели последние перелетные птицы? Выдыхает прохладный, мокрый воздух. Проще не думать.
Ступая по холодной влажной земле худое тело полукровки слегка подрагивает; от холода или просто так, с непривычки. Лисс поднимает голову и беспокойно оглядывается. В лесу опасно. Дикая охота. Жнецы. Вдох. Лиса закрывает льдисто-голубые глаза. Останавливается, чтобы послушать звонкое пение лесных ручьев. Апрель. Солнце встает высоко.
«До лета остается всего пара шагов. Но дотяну ли? В одиночку жить сложно. Пусто. Одиноко. Хотя я привыкаю постепенно. Уходила в свору, чтобы не быть одинокой. И что в итоге? Осталась ни с чем. Ни друзей, ни….
- Заминаешься. Дальше не думай говорить. Прошлое не трогают, ты помнишь?
- Помню. Поэтому и запинаюсь»
Лисс чувствовала себя единственной глыбой льда на цветущем пейзаже. Белая, на вид ледяная статуя, право. Если не будет двигаться. Глаза полуприкрыты. Встречают весну с неохотой, нежеланием, отторжением. Ребра колются. За зиму стали чуть заметнее, чем раньше. Лисс никогда не отличалась полнотой и тяжелым костяком. Только слегка широкие лапы, напоминающее о доле горячей, лесной крови явно не подходили ко всему остальному внешнему виду полукровки. Ей бы сломаться. Пополам.
Лиса делает рывок вперед. Чует в кустах зайца. Желудок просил еды, а ребра кололись. Полукровка срывается с места, бежит, рвется вперед. Почти догоняет. Погоня за зайцем – дело нехитрое. Главное его в нужный момент перегнать, а потом совершить коронный рывок. Лисс была почти готова прыгнуть на зайца, как…. заминка. Непроизвольно всплывают картинки охоты осенью. А осенью ли? Когда это было вообще? Белая останавливается. Трясет головой. Опускает лапу в саму лужу, разбрызгивается всюду вода, грязь, слякоть.
Противно.
Лисс фыркает. Заяц ушел. Кормится сегодня нечем. Она потерпит, ничего. Терпеть не так уж и сложно. Привыкаешь. Точно так же, как и ждать. Нет. Все же, ждать хуже. Лиса глубоко вздыхает. Будь она человеком, то, наверное, почесала бы затылок или осела на пол, подобрав колени руками. Трясет головой. Говорят, так мысли рассеиваются. Но не тут-то было. Ты же, Лисс, знаешь, что это вовсе не так.
Опомнится удается только тогда, когда нос ловит рядом незнакомый запах. Белая замирает. Сглатывает. Ей на мгновение даже страшно стало. Она не сумеет дать отпор, ведь рядом нет никого, кто мог бы помочь. Бежать тоже бессмысленно. Лисс перебирает все возможные альтернативы действий. Не находит ни одной.
Оборачивается.
Вдалеке лежал волк. Впрочем, из далека его нельзя было даже волком назвать – скорее рыжее пятно. Если бы не запах, Лисс бы приняла его за корягу или пень. Не заметила бы. Но ветер очень вовремя принес весточку для носа полукровки. Она имели лишь две трактовки: или делать лапы, или остаться неподвижно на месте. Белая хотела воспользоваться случаем и сбежать, но… не могла почему-то пошевелится. Она смотрела вперед, на силуэт лежащего волка. И уже даже не думала, что ей делать, и что произойдет дальше. Неужели ей было все равно?

Волк поднялся, приобретая очертания. Он не был высок. Однако, рост компенсировало достаточно крепкое строение тела. Рыжий окрас.
Вдруг, что-то кольнуло. Лисс прекрасно помнила того, кто ассоциировался у нее с рыжим цветом. Назойливым рыжим цветом. А еще серная маска на морде, нахальные глаза и… Лиса набирает побольше воздуха в легкие. Выдыхает. Прохлада наполняет ее изнутри. Выдыхает. Дергает ушам. Мол, это не ее больше забота. Пытается изобразить безразличие. Но Лисс, ты знаешь, что стала плохо играть?
Волк бурчит что-то непонятное. Понятное, точнее, но Лиса не разбирает слов. Они пролетают мимо нее. Кажется, она даже на самого волка не смотрит. Хотя и сама нарушила его спокойствие. Очнувшись, белая трясет головой. Чужак приближается, напоследок кидая парочку слов ветру.
«Это он не мне? Забавно.» Лисс вскидывает одну белую бровку вверх, осматриваясь приближающегося волка. Да, он действительно был невысок. Но выглядел крепко. На минусы всегда найдутся плюсы. Их следует лишь поискать.
Он оказался почти рядом. Лисс сделала пару шагов назад и дернула ухом, вслушиваясь в сухой голос. Она сразу почувствовала, что лишняя здесь. Только он и природа. Не должно было быть больше никого. Уши прижимаются к голове. Внутри закипает злоба на секунду. На себя. Пасть не открывалась сказать хоть что-нибудь. Молчание – золото, говорите? Лиса трясет головой и, наконец, сталкивается в зрительном контакте с волком.
- Лисс, - холодно бросает она, прикрывая глаза. Полукровка бы сказала что-то еще, но слова с губ не срываются, почему-то. Она замолкает. Она ответила на все вопросы. За последнее время Лиса снова закрылась. Вполне обоснованно. Она долго не видела Сая, она потеряла след Рихтера, а Нестор и вовсе испарился, будто не желая ее больше знать. Лисс не понимала, злилась она на него или нет. Она, скорее, начинала злится на себя за податливость, наивность и опрометчивость. Кучу раз пыталась вразумить себя! Призвать к трезвому взгляду на ситуацию. Но нет. Непроизвольный вдох. Уголки губ чуть заметно подрагивают. Лисс злилась только на себя.
«А толку-то от злости?
- Да много. Я сама виновата. Во всем. Всегда.»
Короткий и емкий диалог с собой. Лисс уже даже не понимает, с какой частью себя разговаривает. Да и нужно было это? Не-ет. Кому это нужно? Нико-ому.
Лиса не пыталась спросить даже имени у чужака. Ее радовало только одно – он не был настроен враждебно. А раз так, то протянет белесая, может, до следующего утра. Хотя ей все чаще и чаще хочется обратного.

Рыжий описывал круг около стоящей неподвижно белой полукровки. А внутри ее головы билось только одно: рыжий, рыжий, рыжий… Цвет больно жег глаза, поэтому белесая предпочла больше не смотреть на незнакомца. Ну или смотреть ему только на морду; она не любила прямых взглядов.
Чужак наворачивал круги и принюхивался. В этом не было ничего необычного. Едва знакомые волки, видевшие друг друга в первый раз. Лисс просто помешалась. Все просто. Не стоило даже думать и разводить размышлений на море белых, как первый снег страниц бумаги для принтера. Она не поднимала головы. Слушала молчание. Ожидала следующие слова волка. Лиса ждала, что он тоже представится и все пойдет как всегда: «привет, как тебя зовут? Меня зовет так-то. Какая встреча!».  Остановившись, он поднял голову на Лисс.
После долгой тишины странно было слышать слова.
- Возможно, - выдохнула Лиса. Раз он сам говорил ей о том, чтобы не боятся и не дичится. То смысла поступать ему в противовес не было. Да и негоже платить за добро злом и упрямством.
Он смотрел то ли Лисс, то куда-то дальше, через нее. Непонятно куда. Белая схватила это сразу. А спрашивать невежливо. Он же не пристает к ней с допросами почему она так немногословна? Почему пришла? Что она здесь делает? И вообще, какого черта не возится с псинами? Лисс закипела холодным раздражением. Вспомнила Дикую охоту. Их злобность к полукровкам, волкам. Но все просто. Они – собаки. И Лисс тоже на половину собака. Но только перед ней есть выбор. Один раз она его уже сделала. И ошиблась. Нельзя ошибиться во второй раз.
Лисс посмотрела себе под лапы.
Грязь. Слякоть. Мокрота. Она приподняла сначала правую, а потом левую лапу. Жижа под ними хлюпнула. «Весна. Гр.» Лиса не понимала себя сейчас. Чего не хотелось? Последняя пара месяцев износила ее. Снова закрыла. Недавно она чувствовала, что вот-вот раскроется. Ей хотелось изменится, потянуться к солнцу. Но нет. Тянуться оказалось возможным только к призрачным белым нитям, постоянно ускользающим от нее. Опять в воздухе повисла тишина.
- Представишься, может быть? – голос белой прозвучал уже менее равнодушно и брошено, как первые ее слова.
Полукровка искала глазами невидимы силуэт. Но не могла его отыскать. В последнее время она часто ищет то, чего нет; то, что затерялась или пропало. Но в непогожие дни… потерянное и утраченное греет. Воспоминания помогают утопающей в своем море Лисс, как спасательный круг. Только потом он сжимается на шее и душит, душит. Лучше терпеть удушье, чем постепенное падение на дно.
Лисс беззвучно фыркнула. Она хотела спросить у волка что-то еще, но промолчала. Говорить не хотелось.

Голос рыжего волка был спокоен и даже… нежен? Лисс потрясла головой, стараясь прогнать эти навязчивые мысли о нежности. Ей могло просто казаться, просто почудится. Может, на самом деле чужак говорил грубо и хлестко, а Лиса слышала его иначе? Не-ет. Полукровка пока еще такого за собой не замечала. Или не хотела замечать.
«Да я же не совсем с катушек слетела, в любом случае». Выглядела Лисс растерянно. Вопрос, право, обескуражил ее. Она быстро соображала, что ответить. На язык лезли нелепости. Белесой не хотелось показать себя более растерянной, чем есть на самом деле. Она уже проявила себя слишком… мягко. Поделать нечего. Незнакомец сам будто чувствовал ее состояние. Оно предавалось слово. Или же, между ними появилась еще незримая ниточка понимания? Лисс, безусловно, хотелось бы так думать. Как бы она не скрывала от себя, а по общению она изголодалась. По эмоциям, встряске, которой ее постоянно подвергала свора и… вздох. Больше не вспоминать!
- Ну… да…. – задумчиво начала говорить Лиса, пытаясь заставить свои мысли течь в нужно русло и сосредоточится на разговоре. – Мне же нужно знать имя того, с кем я… веду беседу, - а беса получалась скромная. Обе стороны крайне мало говорили. Но безынтересной ее тоже нельзя назвать. Возможно, им нужно больше времени. Они видят друг друга впервые. Или Лисс нужно откинут парочку своих предрассудков и, наконец, упасть в реальность. Ей хотелось. И не хотелось одновременно. Спасательный круг уже не поддерживал на поверхности, а душил, душил, душил…
Морда волка была очень близко. Он пристально рассматривал Лисс. Ей делалось от этого неловко и неудобно. Она отвыкла от пристальных взглядов. Отвыкла ощущать их. Зато прятаться от них – привыкла. Ей хочется опустить глаза и голову. Спрятать замешательство, погасить вопрос в глазах. Зачем, мол. Зачем? Лиса моргает. Опускает взгляд.
Рыжий отводил взгляд и опускает морду. Провинился будто бы. Лиса собирает белые бровки в удивлении. Почему?! Она стоит как вкопанная, почему-то не в силах сделать наше движения.
Тишина звенит в ушах. Волк снова поднимает взгляд на Лисс. Она пытается поймать его, прочитать его, уловить хоть что-то во взгляде.
- Взгляд у тебя… пустой, - может быть Лиса ошибалась. Она с трудом отпустила эту фразу. Ей было проще молчать. Но что-то не давало. Слишком много белесая пряталась. Слишком много. Ей бы не хотелось упустить возможность скрасить день диалогом, хоть как-нибудь. Хоть что-нибудь. Веточка, за которую можно ухватиться зубами. Палочка, соломинка….
Лисс постепенно выбиралась из оцепенения. Она сделала один шажок вправо. Обошла волка кругом, принюхиваясь к нему. Запах новый. Но было в нем что-то смутно знакомое. Такое, что проще списать это на бзик в голове, нежели на реальное отображение вещей. Белая вздохнула. И остановилась рядом с правым плечом волка.

Рыжий наконец представился. Лисс выдохнула. Куда проще было обходится с названным собеседником, нежели с абстрактным телом, не имеющим имени. Кивнув волку в знак приветствия, полукровка чуть заметно улыбнулась, приподняв лишь уголки губ. Форс не видел этого. Да и вряд ли мог почувствовать улыбку рядом с собой. Уж слишком незаметно скользнула ее кратковременная тень.
«Ты должна его благодарить.
- За что?
- Если бы он хотел, он бы давно напал. Смекаешь? Если он не сделал этого сразу, значит и в мыслях не имел этого. Теперь ясно?». А в ответ послышалось лишь раздраженное фырканье. В последнее время Лиса часто стала раздражать сама себя. Она видела себя исключительно жалкой и низкой, обреченной на существование вне группы отшельником и изгоем. Ей хотелось найти кого-нибудь… нет, даже не для разговора, а так, чтобы просто посидеть рядом и помолчать. Насладится хотя бы присутствием чей-то души. Но рядом никого не было. Сайлансер где-то пропадал. Рихтер, наверное, ушел в свору собак, а Нестор просто провалился сквозь землю! Оставил яркий отпечаток в памяти и ушел просто так. Лиса глубоко вдохнула. Как же она была зла на себя. Зла за наивность, податливость и мягкость. Ей нельзя было открываться, идти на поводу. Нет-нет-нет. Нестора она ни в чем не винила. Отчего-то Лисс не могла него ни в чем обвинить. Она пыталась! Она хотела, чтобы все это было его виной, но сколько бы полукровка не пыталась настроить себя на это, у нее ничего не выходило. В ее голове остался лишь светлый, озорной образ, согревающий ее в холодные ночи. Она цеплялась за него. Не хотела отпускать. А тем более, злится на него. Но Лисс никогда себе в этом не признается. Никогда.
Белая тихонько хмыкает.
- Я… - задумчиво тянет она, поворачивая голову вбок, ближе к Форсу, - я уже не боюсь. Но спасибо. Мне приятны твои слова. Я просто… - Лисс отвернулась в лесную даль. Слякотную и скользкую, - я просто давно ни с кем не говорила. А лес – место опасное, сам понимаешь, - «особенно для изгнанников, сам понимаешь» хотела добавить белая. Но пасти не открыла. Так и повис в воздухе аромат недосказанности.
Форс благодарит. Лисс в недоумении поворачивает к нему морду. Белые брови собираются в кучку, изображая недоумение. Легкими шажками полукровка выходит вперед. Становится напротив рыжего волка. Смотрит ему сначала в грудь. Да, он не был таким большим как Нестор. Грудь была чуть уже и рост в холке чуть меньше. Однако это ничего не меняло. Лисе хочется трясти головой, прогоняя назойливые воспоминания. Она этого не делает. Слишком странно.
- Это я должна тебя благодарить, Форс, - Лисс зачем-то позвала волка по имени. Наверное, чтобы лучше запомнить. А может быть, для того, чтобы произвести больший эффект.